Фальшивый лорд [= Тайна "Белой Леди" ] - Фиона Келли

— Детективный клуб! — засмеялась Белинда. Дэн О’Грэди тоже расхохотался.

— Клуб! Точно, — согласился он. — Не забывайте, что я в вашей школе новичок.

— Откуда вы вообще об этом знаете? — удивилась Холли.

Сторож перестал смеяться.

— Знаю о чем?

— Как нас зовут! И про Детективный клуб?

— Ну, тут нет никакой загадки, — ответил О’Грэди. — Мисс Хосуэлл рассказала мне про вашу троицу как раз сегодня утром. И лорду Балларду тоже. Очень гордится она вами.

— Директриса? Гордится? Нами? — Белинда была поражена. — Я-то думала, она только и мечтает о том, чтобы Детективный клуб прекратил существование!

— Удивительно, но факт, — подтвердил свои слова ирландец.

— Никогда бы не подумала, — сказала Холли. — Ладно, не будем вас задерживать.

Она взяла свою сумку, однако сторож загородил ей дорогу.

— Нет, подождите, — сказал он. — Составьте мне компанию. Сейчас я обойду школу и починю сигнализацию. А вы мне в это время расскажете про свои достижения на детективном поприще.

— Ладно! — согласилась Холли. — Только нам нужно идти. Мы и так уже опаздываем.

— Через десять минут вы будете свободны, — ответил ирландец. — Хватит вам времени, чтобы рассказать мне про «Белую женщину»?

— Про «Белую женщину»? — с недоумением повторила Белинда. — Ах, вы имеете в виду «Белую леди».

— Точно, ее, — согласился О’Грэди. — «Белую леди». О ней упоминала мисс Хосуэлл. Расскажите мне все про нее.

Пока они огибали школу, чинили сигнализацию и проверяли замки, Белинда рассказывала о том, как была найдена картина, и как Детективный клуб разоблачил преступника Гарри Оуэна. Ирландец, казалось, был заворожен ее рассказом.

— Теперь эта картина хранится в аббатстве, да? — спросил он, когда Белинда закончила.

— Школа продала ее мистеру Тэйлору, — объяснила Холли. — Попечительский комитет сказал, что страховка слишком высокая, чтобы держать ее здесь.

— Как жаль! — воскликнул О’Грэди. — Было бы просто здорово, если бы картина по-прежнему находилась в школе. Тем более сейчас, накануне юбилея. Вот бы вернуть ее сюда на пару недель!

— Верно, — согласилась Белинда. — В конце концов, ведь это часть школьной истории. Почему бы не забрать «Белую леди» на время? И выставить ее в школе на всеобщее обозрение, как часть программы праздника?

Дэн О’Грэди даже присвистнул.

— Что и говорить, идея блестящая, — заявил он, заканчивая возиться с сигнализацией. — Вы согласны, Холли?

Холли уже думала об этом.

— Пожалуй, — неохотно согласилась она. — Неплохая идея. Но, возможно, это не так просто, как кажется.

— Ты всегда видишь все в мрачном свете, — сказала ей Белинда. — Завтра я поговорю с мисс Хосуэлл. Она сразу поймет, что это блестящая идея. Все пройдет без сучка, без задоринки.

Однако задоринка была. Белинда обнаружила это в тот же вечер, когда упомянула о картине своей матери.

— Какая чудесная мысль, милая, — проворковала ее мать. — Кто это придумал?

— Я, конечно, — Белинда сияла торжеством. — Я ведь совсем не глупая.

— Никто и не считает тебя глупой, — ответила миссис Хейес. — И все-таки, ты уверена, что Холли не придумала это первая?

— Нет. Точно, — сердито огрызнулась Белинда. — Эта идея целиком моя. — Она предпочла умолчать, что эту идею подсказал ей новый школьный сторож.

Миссис Хейес взяла телефонную трубку.

— Ну ладно, кто бы это ни придумал, мысль блестящая. Я немедленно сообщу о ней директрисе.

С этими словами она стала набирать номер. Белинда схватила ее за руку.

— Не нужно! — крикнула она матери.

Миссис Хейес нежно улыбнулась дочери.

— Ты считаешь, что это неудобно? — спросила она у дочери. — Вовсе нет. У меня есть домашний номер мисс Хосуэлл. Она не станет возражать против моего звонка.

— Зато я возражаю! — закричала Белинда. — Это моя идея. Я сама пойду к ней завтра и все расскажу.

— Но, милая моя, зачем терять время! — возразила миссис Хейес. — К тому же действительно не имеет значения, чья это идея. Прошу тебя, не будь ребенком.

Белинда резко повернулась и выбежала из комнаты. Минут через десять миссис Хейес заглянула в ее спальню.

— Я поговорила с мисс Хосуэлл, — объявила мать Белинде. — Она согласилась, что это великолепная мысль, и решила собрать в пятницу попечительский комитет.

— Ты хоть сказала ей, что это я ее придумала? — обиженно воскликнула Белинда.

— Ой, милая моя, я совсем запамятовала! — ответила ее мать. — Совершенно вылетело из головы.

Холли с удовольствием забыла бы про статью, которую должна была написать в юбилейный журнал. К несчастью, Стеффи Смит не позволяла ей этого. Куда бы Холли ни пошла, Стеффи неизменно оказывалась там — напоминала ей, понукала, спрашивала, когда она отдаст статью. Так что Холли не удивилась, что утром в субботу, когда она выходила из крошечной книжной лавки под названием «Книжный червь», ее окликнул знакомый голос. Это была Стеффи Смит.

— Ой, как хорошо, что я тебя встретила, — сказала Стеффи. — Я хотела спросить, как у тебя продвигается статья. Ты можешь написать ее к понедельнику?

— Да, — ответила Холли.

На самом деле она не представляла, как ей это удастся, но в тот момент готова была сказать что угодно, чтобы Стеффи отвязалась от нее.

— Вот здорово! — воскликнула Стеффи. — Когда ты ее закончишь, у меня будут к тебе и другие предложения. Куда ты сейчас идешь?

— Мы встречаемся с Трейси и где-нибудь перекусим, — ответила Холли. — По субботам она работает в «Счастливом лоскуте».

Стеффи растерянно заморгала.

— Такой бутик на Стоун-стрит, — объяснила Холли.

— Не слышала, — ответила Стеффи. — Но тебе повезло — я тоже иду в ту сторону. Мы можем пойти вместе.

— Пойдем! — вяло отозвалась Холли.

Ей не хотелось обижать Стеффи. Дни, когда они терпеть не могли друг друга, давно прошли. Осталось лишь здоровое соперничество и ощущение того, что школа «Винифред Боуэн-Дэвис» была тесновата для них обеих.

Девочки шли бок о бок к городскому центру. Пользуясь возможностью, Стеффи посвящала Холли в свои на редкость скучные замыслы, которые она намеревалась воплотить в юбилейном журнале. Холли изо всех сил сдерживалась, чтобы не зевнуть. Наконец они пришли туда, где Стоун-стрит пересекалась с Маркет-стрит.

— Похоже, что здесь наши пути расходятся, — произнесла Стеффи. Иногда она говорила так же, как и писала — слишком вычурно. — В какой стороне «Счастливый лоскут»?